Шерпы: другая кровь

В 1950 году Непал открыл свои границы. В страну хлынули искатели экзотики и приключений, восточных религий и мистики, и, конечно же, альпинисты. Ведь на Эверест, высочайшую вершину мира, еще не ступала нога человека. И «люди с востока» стали незаменимы в качестве проводников и носильщиков на гималайских дорогах. 29 мая 1953 года новозеландец Эдмунд Хиллари и шерп Тенцинг Норгей поднялись на вершину Эвереста. И на вопрос: «Кто же первым взошел на макушку горы?» - Хиллари уклончиво ответил: «Мы шли вместе». А Тенцинг признал лидерство Эдмунда Хиллари. Хотя можно предположить, что шерп просто уступил новозеландцу право первым ступить на высшую точку нашей планеты.

С того славного дня утекло много времени: и ледники гималайские основательно подтаяли, и восхождение на Эверест – увы – превратилось в бизнес. Прежде всего – для самих шерпов. У них наследственная высотная адаптация, что позволяет им легче переносить кислородное голодание. Их кровь бежит быстрее, чем у других людей, но при этом сердечный ритм и давление остаются в норме. Когда-то о подвигах «людей с востока», их выносливости и бескорыстии слагали легенды. Но время меняет все. Сегодня, чтобы взойти на Эверест, достаточно просто раскошелиться: 50 000 долларов – и вы на вершине. Те же шерпы вас туда и доставят. У них все схвачено. По всему маршруту - почти от базового лагеря и до пика – они протянули так называемые перильные веревки. Расставили промежуточные лагеря, куда заносят необходимый провиант. Словом, создали необходимую инфраструктуру для альпиндустрии. Потому теперь на Эвересте мало настоящих альпинистов, в основном – туристы: каждый из них совершает восхождение в компании минимум двоих шерпов и нескольких... кислородных баллонов.

Норбу Шерпа, сын того самого Тенцинга Норгея, говорит, что все дело в деньгах. Туристы, приезжающие в Непал, - это постоянный вызов культурным традициям гималайского региона. Раньше шерпам и в голову не приходило взбираться на Эверест, да и на другие вершины. Для них снежные пики, устремленные в небеса, были окутаны легендами: там жили боги. Но шерпам надо строить дома. Кормить свои семьи, воспитывать детей. А большинство из них не имеют образования и не могут найти другую работу. Происходит разрушение многовековых культуры, языка, религии. Меняется менталитет. Но это данность сегодняшнего дня. И от этого уже никуда не деться.

Драка у «зоны смерти»

Но на Эверест идут и настоящие альпинисты. Они прокладывают новые сложные маршруты, совершают выдающиеся восхождения, обходясь и без кислородных баллонов, и без шерпов. И последним это не нравится – ведь таким образом они лишаются заработка. Что до альпинистов, у них свои претензии к «людям с востока»: дескать, они «приватизировали гору». Как бы то ни было, но до поры до времени удавалось избегать открытого противостояния. Но весной 2013 года нарастающие противоречия прорвались наружу. Звезды мирового альпинизма - Ули Штек, Симоне Моро и Джон Гриффит – готовили свой оригинальный маршрут на Эверест. А рядом в это же время шерпы крепили веревки для коммерческих групп. Между альпинистами и шерпами завязалась словесная перепалка, перешедшая в драку. Шерпы окружили Штека, Моро и Грифита, и, угрожая ножами, обещали их убить. И только вмешательство нейтральной стороны – других проводников, туристов и альпинистов, помогло избежать фатальных последствий. Все это произошло километром ниже так называемой «зоны смерти» - отметки в 7000 метров, где ни одно живое существо не может находиться долго. Никто не признал себя виноватым - каждая из конфликтующих сторон придерживалась своей версии происходящего. Однако непальские власти расследовали инцидент и отстранили нескольких шерпов от работы на горе. Разумеется, это только добавило напряженности отношениям профессиональных покорителей вершин и «людей с востока».

Ты мне как брат

И все же куда чаще шерпы показывают себя совсем с другой стороны. Во время путешествий по Гималаям я часто оказывался с ними на одной тропе. Шел с ними вверх серпантинами горных дорог. Как правило, они всегда тащат на себе неимоверные грузы - тоннаж какой-нибудь экспедиции или провиант в родную деревню. Несут поклажу в конусообразных корзинах. Вместо лямок за плечами - широкая налобная лента, удерживающая корзину, внутри которой - и канистры с керосином, и мешки с рисом или солью, и все-все самое необходимое. А поверх, перетянутая ремнями, -громыхающая металлическая посуда. Навьючено, как говорится, «выше крыши». Порой не видно и носильщика. Только мелькают мускулистые икры ног да шлепанцы. Идут неторопливо, без резких движений, высоко не поднимая ног: подошвой, словно миноискателем, ощупывая подходящую опору. Горными носильщиками работает и млад, и стар, встречаются и женщины. Отдыхают, затягиваясь дешевыми непальскими сигаретами, поставив корзины на каменные скамьи в местах привала. Несут по 40-50 кг. Бывает и гораздо больше. Им платят за килограммы. Они платят болезнями ног и позвоночника. Один раз я неудачно выбрал тропу по оледенелому склону. Поскользнулся и стал съезжать вниз, не находя за что зацепиться. Шерп, идущий рядом, вмиг сбросил свой рюкзак, ловко подобрался ко мне и протянул руку. Если б не он, не знаю - остался бы я цел?

А в 2010 году в деревне Лангтанг я никак не мог найти, где бы остановиться на ночь: то мест нет, то цены слишком высоки. Один шерп, видя мои мытарства, подошел и предложил пойти к нему. На вопрос о цене он ответил: «Ночлег - бесплатно, а за ужин и завтрак - сколько дашь. Ты мне как брат». Я грелся у печки, на которой шерп готовил мне ужин: пек тибетский хлеб и варил тукпу - суп с длинной лапшой. Его чумазые улыбающиеся дети, мальчик и девочка, не отрывали взгляда от меня. А я смотрел на картину, висевшую напротив печки: передо мной расстилалась горная долина Беюл, где люди живут долго и счастливо. 

Олег ПОГАСИЙ