«Самая-самая» всех времен и народов

Если вы думаете, что ремесло фотомодели появилось вместе с телевидением и глянцевыми журналами, и супермодель Твигги вам кажется древностью — вы ничего не знаете в этой области! Самая знаменитая женщина на этом поприще — куртизанка Италии, считавшаяся прекраснейшей представительницей своей эпохи — родилась 22 марта 1837 года. Вирджиния ди Кастильоне — предмет обожания, зависти, поклонения и проклятий…

Из грязи в князи

В 16 лет девушка из простонародья стала женой графа Франческо ди Кастильоне, и вскоре после свадьбы у них родился сын. Казалось бы, что еще нужно — она получила титул, замок, богатство… Но Вирджиния все бросила и уехала в Париж, где стала любовницей Наполеона III. Нет, эта женщина родилась не для того, чтобы следить за ключницами и руководить служанками. Ей было скучно в кругу светских чопорных сухарей. Ей нужен был весь мир, причем распростертым у ее ног.

Она была по призванию куртизанкой. При том гениальной — способной убедить Наполеона не мешать объединению Италии! Причем за одну ночь — безумную и бессонную.

Ее связь с императором продолжалась два года, а потом он ей наскучил. И она отправилась ко двору Отто фон Бисмарка, который тоже недолго сопротивлялся ее натиску. От него она добилась обещания не оккупировать Париж во время франко-прусской войны. Это тоже была задача на одну ночь! Нет, она не сочувствовала Франции — Вирджинию не интересовала политика, только ее вершители! Она всегда была занята лишь собой, и толпившиеся в ее будуаре высокопоставленные друзья и любовники лишь до тех пор занимали ее внимание, пока ей было с ними весело — на балах и в маскарадах.

В 1856-м году Вирджиния стала постоянной моделью Пьера-Луи Пьерсона, фотографа двора Его Величества. Он оставил более 400 ее фото! Ее называли «богиней, спустившейся с Олимпа», и даже женщины признавались, что «никогда не видели и вряд ли когда-нибудь еще смогут созерцать подобную прелесть». При этом добавляли, что ее душа столь же темна, как светел лик…

Ты все пела — это дело!

Экстравагантность графини, ее наряды ценой в небольшие поместья и сногсшибательные прически обсуждались в салонах и в прессе. Ее высокомерие и надменность раздражали всех, ей отказывали в праве входить в «хорошие» дома. Недоброжелатели и сплетники не выбирали выражений, описывая ее образ жизни. Но все, что они придумывали, уступало правде: ее жизнь была еще безумнее! Она была вызовом — насмешкой над правилами: светскими, моральными, даже художественными…

Увы — красота не вечна. Более того — это очень хрупкий товар. И он портится быстрее, чем женщины начинают это замечать. Увядание Вирджинии было драматичным. Экспрессивная и страстная натура ее еще требовала любви и поклонения. А вчерашние любовники уже находили новых богинь.

Она сходила с ума от гнева. Стала затворницей. Стены и окна своих апартаментов задрапировала темной тканью, никуда не выходила без густой вуали на лице. Ей стал неприятен солнечный свет, и гуляла она лишь в темноте. Но интересно, что визиты к любимому фотографу — тому, кто увековечил ее красоту — она не прекратила. Наверное, ему единственному было позволено видеть ее старость… Вместе они вновь и вновь перебирали ее фото — отмечая с восторгом совершенные позы, изысканные детали костюма и пленительные черты…

Кстати, ее фотосессии тоже были вызовом общественному вкусу. Это были, говоря сегодняшним языком, художественные акции, гимны безудержной сексуальности и почти клиническому эксгибиционизму. Бедный Пьерсон, любуясь ее фотографиями, с грустью убеждался, как беспощадно время к самым совершенным созданиям. И наверное, не осознавал, что войдет в историю, благодаря портретам этой красавицы.

Через два года после смерти Вирджинии поэт-символист Робер де Монтескью, который не знал легендарную куртизанку лично, но был восторженным почитателем ее красоты, приобрел на распродаже кое-что из ее личных вещей и большую часть сохранившихся фотографий. Он написал о Кастильоне книгу. Для него она была богиней. Бессмертной. Хотя он знал, что Вирджиния умерла от апоплексического удара 28 ноября 1899 года. Но никак не мог поверить, что столь совершенная красота может покоиться на кладбище Пер-Лашез…

Ирина Воскресенская