Из зала суда

Вероятно, не было в истории российской юриспруденции более известного, успешного и уважаемого народом адвоката, нежели Федор Плевако, имя которого с годами стало нарицательным, отражавшим ораторское красноречие и безукоризненную логичность мышления.

На букву «о»

Федор Никифорович родился 25 апреля 1842 года в городке Троицке Оренбургской губернии. Отцом его был польский дворянин Василий Плевак, матерью – простая калмычка. Брак родителей не был освящен церковью, отчего дети считались незаконнорожденными. Отчество «Никифорович» Федор получил от крестного отца Никифора. На юридический факультет Московского университета Федор поступал под отцовской фамилией, но, закончив учебу, для благозвучия дополнил ее буквой «о», причем произносил собственную фамилию обязательно с ударением на последнем слоге.

В 1870 году Федор стал присяжным поверенным, и очень скоро о нем заговорили как об одном из лучших адвокатов Москвы. Его популярности способствовало и то, что нередко бедным клиентам он помогал совершенно бесплатно. Выступлений Плевако в суде с нетерпением ждали репортеры и публика: уже первые судебные процессы продемонстрировали его незаурядный ораторский дар. Народ слушал адвоката, затаив дыхание.

Неоднократно доводилось Плевако выступать в судах по делам, связанным с борьбой фабричных рабочих за свои права. И каждый раз ему удавалось пробуждать у присяжных и судей сострадание к этим обездоленным людям. При этом в своих выступлениях он всегда полемизировал с оппонентами весьма тактично, ожидая того же и от них. Будучи вдохновенным оратором, Плевако не чурался порой неожиданных для всех импровизаций и экспромтов. 

«Туфли я сняла!»

Как-то довелось ему защищать некоего мужчину, которого одна особа легкого поведения обвинила в изнасиловании и теперь требовала с него кругленькую сумму за моральный ущерб. Потерпевшая сообщила суду, будто клиент Плевако обманом завлек ее в свой гостиничный номер, где она подверглась насилию. Обвиняемый в свою очередь утверждал, что все происходило по обоюдному согласию.

И вот суд предоставил слово защитнику. Плевако обратился к присяжным: «Господа, если вы собираетесь присудить моего подзащитного к штрафу, то не забудьте из его суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями». После этих слов адвоката дама возмущенно воскликнула: «Неправда! Туфли я сняла!!!» Под общий хохот присутствующих присяжные вынесли оправдательный приговор.

Одна фраза

Однажды за какую-то не слишком значительную провинность попал под суд некий поп. Попросил защищать его Плевако, тот согласился. Незадолго до судебного заседания репортер поинтересовался у адвоката, насколько продолжительной ожидается его речь на этом процессе. Плевако, к удивлению спрашивающего, ответил, что он собирается произнести всего лишь одну фразу. И вот, после обвинительной речи прокурора, потребовавшего для подсудимого сурового наказания, выступает защита: «Господа! Вспомните, сколько грехов отпустил вам батюшка за свою жизнь, так неужели мы теперь не отпустим ему один-единственный грех?!» Попа оправдали.

Бедная Россия!

А вот история одной уже немолодой дворянки, которой судьба наносила один страшный удар за другим. Лишившись мужа, она разорилась, потеряла свое поместье. Затем застрелился ее сын. Она пребывала в полной бедности, снимала для проживания какую-то комнатушку, где не было даже чайника. И несчастная женщина, не выдержав, украла его на рынке и, конечно, попалась. И теперь ее, как дворянку, судит так называемый Коронный суд. Защищать подсудимую вызвался Плевако. При этом он заключил пари, что выиграет этот процесс. Прокурор, услышав о пари, вероятно, рассуждал так: «Сейчас защита будет давить на жалость, мол, несчастная разорившаяся вдова, потерявшая сына, и т. д. Сыграю-ка и я на этом, действуя, так сказать, на упреждение». И он начал обвинительную речь словами: «Конечно, женщину жалко, потеряла мужа, сына, кровью сердце обливается, но… господа судьи, здесь дело в принципе: ведь она замахнулась на священную основу нашего общества — частную собственность. Сегодня она украла чайник, а завтра может еще что-нибудь. Это разрушение государственных основ. Нередко все начинается с малого, но разрастается в огромное, поэтому прошу суд наказать подсудимую, иначе это грозит огромными бедствиями нашему государству». Выходит Плевако. Неожиданно для всех он оборачивается к окну, в полном молчании долго и пристально смотрит в него. Зал в напряжении: что это значит, что он там высматривает? Наконец, защитник говорит: «Уважаемый Коронный суд! Сколько ж бед Россия претерпела: и Батый конями топтал, и тевтонские рыцари насиловали матушку-Россию, двунадесять языков во главе с Наполеоном подошли и сожгли Москву. Множество бед претерпела Россия, но каждый раз поднималась, восставала, как феникс, из пепла. И вот теперь новая напасть -- женщина украла чайник. Бедная Россия! Что-то теперь с тобой станет?» Зал хохотал. Женщину оправдали.

Знамение

Иной раз Плевако мог сыграть на религиозных чувствах присяжных. Однажды он, выступая в окружном суде, загодя договорился со звонарем местной церкви, что тот сегодня ударит в колокола к обедне точно в назначенный час. Свою долгую речь в суде Плевако закончил произнесенным очень эмоционально возгласом: «Если мой подзащитный невиновен, Господь даст нам об этом свое знамение!» И в этот момент раздался колокольный звон. Присяжные дружно перекрестились. После этого их короткое совещание закончилось оправдательным вердиктом.

Притча о горностае

Не раз доводилось Плевако защищать в судах женщин, и делал он это с удовольствием и особенно тщательно. Как-то его подзащитной оказалась простая девушка-провинциалка, приехавшая в Москву с надеждой учиться в консерватории по классу фортепьяно.

Извозчик доставил ее на Цветной бульвар, где она, ничего не подозревая, поселилась в дешевенькой гостинице с весьма дурной репутацией. Ночью в номер к девушке стали ломиться изрядно подвыпившие завсегдатаи гостиничного трактира. Когда насмерть перепуганная барышня поняла, что двери не выдержат, она выпрыгнула из окна номера, расположенного на третьем этаже. Спас ее оказавшийся под окнами сугроб, но рука была сломана. Карьера пианистки закончилась, не начавшись. 

В ходе суда над дебоширами прокурор неожиданно обратился к потерпевшей: «Не понимаю, чего вы, мадемуазель, так испугались, ведь могли и разбиться». Вот что ответил ему на это Плевако: «Не понимаете? Так я вам объясню. В сибирской тайге водится зверек горностай, которого природа наградила мехом чистейшей белизны. Когда он спасается от преследования, а на его пути оказывается грязная лужа, горностай предпочитает принять смерть, но не испачкаться в грязи!»

«Могло быть и хуже»

Нередко свои выступления на судебных процессах Плевако начинал неожиданной для слушателей фразой: «Господа, а ведь могло быть и хуже».
Однажды он защищал человека, обвиняемого в изнасиловании собственной дочери. Как же была поражена до отказа заполнившая судебный зал публика, когда защитник начал свою речь с уже знакомой фразы: «А ведь могло быть и хуже». Здесь уже взорвался судья: «Что - вскричал он, - что может быть хуже этой мерзости?» «Ваша честь, а если бы он изнасиловал вашу дочь?» - был ответ Плевако.

Памяти адвоката

Федор Никифорович Плевако умер 5 января 1909 года в Москве. Проводить его в последний путь пришло великое множество народа. На могиле адвоката стоял простой дубовый крест, пока в 2003 году, благодаря пожертвованиям его ныне здравствующих коллег, на ней не был установлен барельеф с изображением великого юриста. В Троицке был воздвигнут памятник знаменитому земляку, а в 1996 году Гильдией российских адвокатов учреждена Золотая медаль имени Плевако, которой награждаются адвокаты за выдающиеся успехи в деле защиты прав и законных интересов граждан.

Константин РИШЕС