Страсти по изумруду

От тюрьмы и от сумы не зарекайся. В справедливости этой пословицы смог убедиться русский мастер Яков Васильевич Коковин. Блестяще одаренный бывший крепостной получил вольную и стал искусным камнерезом, чьи работы нынче украшают Эрмитаж. Он был обласкан вниманием русских царей, но по доносу обвинен в воровстве. Имя его надолго стало олицетворением мошенничества.

Подземная кладовая

В мире драгоценных камней есть такие, которые называются историческими. Высокая стоимость – не единственное их достоинство. Эти минералы могут похвастаться интересной судьбой и богатой историей. О них слагают легенды, им поклоняются, за ними охотятся, они становятся героями книг. К ним можно смело отнести и изумруд Коковина, который в ряду собратьев стоит особняком. Он поневоле стал виновником большой трагедии.

А ведь как хорошо все начиналось! В 1831 году случилась сенсация. На Урале нашли изумрудные копи, равных которым не было. Изумруд всегда ценился очень высоко, бывали периоды, когда он стоил дороже алмазов. Самые большие изумрудные месторождения находились в Древнем Египте. Потом - в Колумбии. До 1831 года они были единственным местом по добыче изумруда в мире. И вот в декабре 1830 года смолокур Белоярской волости Максим Стефанович Кожевников заметил в корнях вывороченного бурей дерева на берегу реки Токовой зеленые камешки. Он принял их за аквамарины и сообщил о находке начальнику Екатеринбургской гранильной фабрики Якову Васильевичу Коковину. Выяснилось, что камни – это редкостные по красоте изумруды. Вскоре на реке Токовой в мерзлой земле начали бить шурфы. 23 января отыскали изумрудную жилу. Камни представляли собой изумруды замечательного цвета и отменного качества. Коковин взялся сам обработать камни - он знал толк в этом деле, даром, что был из крепостных.

Уральский самородок

Яков Васильевич Коковин родился в 1787 году в небольшой уральской деревушке недалеко от тихого уездного городка Горный Щит. И дед, и отец - крепостные мастера-камнерезы - трудились на мраморном заводе. Яков невероятно преуспел в семейном деле. Его заметили и перевели в Екатеринбург на гранильную фабрику. На него обратил внимание сам уральский горнозаводчик и благотворитель А. С. Строганов. По его ходатайству «молодому специалисту» дали вольную и приняли в 1799 году в Академию художеств сразу в два класса – модельерный и скульптурный. В 1804 году на академическом конкурсе он завоевал вторую серебряную медаль «За лепление с натуры», а в 1806 году закончил Академию с золотой медалью и был «удостоен первой степени аттестата, жалован шпагою и чином 14-го класса и назначен в чужие края». Но уехать в Европу Коковину помешала война, развязанная Наполеоном. Принимавший в судьбе своего протеже деятельное участие Строганов определил его на бронзовую фабрику при Академии. А после смерти патрона в 1811 году Яков Васильевич вернулся на родину и стал работать на гранильной фабрике. Там же трудился мастером его отец. Сын семимильными шагами взбирался по служебной лестнице и скоро стал «командиром фабрики». Занимая директорское кресло, Коковин продолжал заниматься «камнерезным делом». Его работы ценились высоко, многие украсили Эрмитаж.

Настоящий энтузиаст, в поисках новых месторождений он исколесил весь Средний и Южный Урал, побывал в казахстанских степях. Кроме залежей яшмы, открыл месторождения наждака, который до этого завозили в Россию из Европы. Кроме того, Коковин спроектировал станки для обработки камня.

В сентябре 1824 года Екатеринбургскую гранильную фабрику посетил император Александр I. По возвращении в столицу он не скрывал своего восхищения: «Там, в Екатеринбурге, есть мастер Коковин, и я им совершенно доволен». После такой оценки Екатеринбургская гранильная фабрика расцвела – императорский двор выделял для нее средства, давал большие заказы. Коковин никогда не подводил: все заказы выполнялись в срок и в лучшем виде. За добросовестный труд камнереза наградили золотыми часами, перстнем с бриллиантом и орденами.

Воодушевленный успехом, Коковин взялся за изготовление вазы из яшмы. Только несколько лет мастер работал над рисунком вазы. Затем долго искал подходящий кусок калканской яшмы, но камень оказался с браком, и все лето 1825 года камнерез провел в поисках нового монолита. Наконец, нашел что искал, с трудом доставил в Екатеринбург и приступил к работе. Однако закончить вазу Яков Васильевич не сумел из-за поклепа, который на него навели злоумышленники.

Поворот судьбы

Выработка уральских изумрудов, открытая крестьянином Кожевниковым и камнерезом Коковиным, оказалась нестабильной. В отдельные годы камней находили мало. Это и стало поводом для проведения ревизии. В 1835 году в Екатеринбург приехал статский советник Департамента уделов некто Ярошевский и описал все находившиеся в кабинете Коковина самоцветы. Особой строкой в докладе значился изумруд весом 400 граммов, равному которому никогда в мире не было. Камни запаковали в деревянные ящики, запечатали и отправили в Петербург. Но куда?

В это время Департамент уделов возглавлял Лев Перовский, незаконнорожденный сын графа Алексея Кирилловича Разумовского.

Перед представителем золотой молодежи Львом Перовским были открыты все двери. Он выбрал военную службу и быстро продвинулся по карьерной лестнице – в 27 лет уже полковник. В то время в моду вошли тайные общества, и Лев Перовский вошел в Союз благоденствия. После восстания декабристов Лев Алексеевич сумел избежать суда, поскольку, говоря современным языком, сдал всех соратников. «Характер имел твердый, настойчивый, готов был прошибить каменную стену, лишь бы достигнуть своей цели», - писал о нем некто В. И. Панаев, служивший в Департаменте уделов. Страстью Перовского были самоцветы. О его коллекции ходили легенды.

По наущению Льва Перовского его подчиненный некто Д. Казин отправил Коквину письмо следующего содержания: «…прошу Вас вступить со мною по предмету закупки каменья в коммерческую совершенно в частном виде спекуляцию. Извещаю Вас, что сие предложение делается мною с ведома вице-президента Департамента уделов Его Превосходительства Льва Алексеевича Перовского, признавшим сей способ приобретения каменья самым верным средством к снабжению оными фабрики, а также я прошу Вас за поручение сие назначить в пользу свою известные в коммерции проценты за комиссию и быть совершенно уверенным, что труды Ваши по сей операции останутся без особого внимания начальства…». Ответ Коковина был краток: «Пока служу, никаких сторонних выгод желать и искать не могу… служба того не позволяет… А чтобы быть полезным Петергофской фабрике, с совершенным удовольствием готов служить Вам для выгоды казны без всяких коммерческих видов… доставленных со стороны Вашей». Перовский затаил злобу и решил извести Коковина.

Именно его рук дело – обыски в служебной квартире и кабинете Якова Васильевича. Перовский добился своего: ящики с камнями оказались у него.

Твой дом - тюрьма

Слухи об уникальном изумруде дошли до придворных кругов, но никто не мог увидеть редкий изумруд – он бесследно исчез. Сведения о пропаже дошли до Николая I, он отдал приказ провести следствие, которое поручил… Перовскому. Дальше события развивались стремительно. Царский фаворит прибыл в Екатеринбург, снял Якова Коковина с должности директора фабрики, обвинив в воровстве камня. Якова Васильевича арестовали, лишили орденов, дворянства и сослали в Сибирь. Мастер провел в тюрьме два года, вышел из нее тяжелобольным человеком. В 1839 году обратился с просьбой к царю о пересмотре дела, а после скончался.

Дальше след изумруда Коковина затерялся на десять лет. А затем его приобрел для своей коллекции граф Кочубей у… Льва Перовского. После революции изумруд оказался за границей, откуда его выкупило советское правительство. Нынче злосчастный камень хранится в минералогическом музее Москвы им. Академика Ферсмана, который много сделал для восстановления доброго имена Якова Коковина.

Любовь ДЬЯКОВА