Слон Зелинского

В этом сюжете есть все, что обыкновенно присуще отечественной истории: череда удивительных случайностей, подковерная возня власть предержащих, алчность и бескорыстие, мужество, кровь, страдания, и, конечно, триумф изобретательской мысли. Даже родимая березка есть…

Сто лет назад был создан противогаз Зелинского-Кумманта, однако началась эта история гораздо ранее.

Происшествие в Гёттингене

Летом 1885 года в Германию прибыл двадцатичетырехлетний стипендиат Императорского Новороссийского университета Николай Зелинский. Для стажировки начальство назначило молодому специалисту лабораторию Виктора Мейера в Гёттингене. Собственно, в ней эта история и началась. Мейер привлек стажера к работам по синтезу тетрагидротиофена, при этом предоставил полную свободу действий. Зелинский двигался вперед и скоро получил промежуточный продукт - дихлорэтилсульфид. Другие исследователи утверждают, что стипендиат синтезировал хлорпикрин. Однако на канву повествования эти химические тонкости не влияют. Главное в том, что оба названных вещества весьма ядовиты. По неосторожности молодой экспериментатор получил ожоги. Залечивая раны, он, разумеется, не подозревал, что ровно через тридцать лет ему, тогда уже профессору, придется ломать голову над тем, как защитить людей от своего ядовитого изобретения.

Не успела начаться Первая мировая война, как противники стали применять боевые химические вещества. Первыми, вопреки распространенному мнению, сделали это французы, пустив в ход газовые гранаты, которые, впрочем, серьезного урона противнику нанести не могли, поскольку не создавали в воздухе должной концентрации вредоносных веществ.

Немцы подошли к вопросу масштабнее. Наиболее известна химическая атака германских войск на противника под бельгийским городом Ипром 22 апреля 1915 года посредством хлора и дихлорэтилсульфида, названного по месту первого применения ипритом. Тогда на позиции противника германцы выпустили 180 тонн газов. Отравления получили 15 000 человек, 5 000 скончались, большинство выживших осталось инвалидами. Думается, геттингенские ожоги профессора Зелинского ныли в те дни нестерпимо.

«Атака мертвецов»

Разумеется, досталось и войскам Российской империи: с русскими немцы традиционно не церемонились. Однако и русские в долгу не оставались, противопоставляя каждой военной хитрости или даже подлости врага беспримерное мужество. Именно таким ответом была ныне широко известная «атака мертвецов» - контрудар отравленного немецкими газами русского гарнизона крепости Осовец в Польше.

На рассвете 6 августа 1915 года 30 немецких газобалонных батарей выпустили на позиции оборонявшихся отравляющие газы – хлор и уже упоминавшийся хлорпикрин. Это был страшный удар, поскольку русские солдаты, как, впрочем, и солдаты союзнических держав не имели эффективных средств защиты от химического оружия. Сразу погибли почти четыре роты, первая и вторая линии обороны обезлюдели. Когда газовое облако рассеялось, противник под прикрытием артиллерийского огня начал наступать вдоль железнодорожного полотна, рассчитывая расчленить оставшиеся силы оборонявшихся. Поначалу с русской стороны не раздавалось ни выстрела, но тут случилось невообразимое: остатки 226 Землянского полка по приказу коменданта Осовца – генерала-полковника Бржозовского поднялись в штыковую. Вид контратакующих был ужасен – с ожогами на руках, с обмотанными окровавленным тряпьем лицами, эти сто едва стоявших на ногах смельчаков скорее напоминали призраков, чем солдат императорской армии. Противник дрогнул – русские вернули себе потерянные позиции.

Наверняка Николаю Дмитриевичу Зелинскому было непросто читать фронтовые сводки о подобных событиях, однако времени на душевные терзания у ученого не было – надо было остановить массовое убийство. Конечно, страны Антанты не раз протестовали, обвиняя противника в незаконных методах ведения войны, запрещенных решениями двух Гаагских конференций. Немцы парировали – дескать, речь в протоколах шла лишь о снарядах с ядовитой начинкой, а не о распылении газов.

Удивительно, но факт - создав боевые отравляющие вещества, готовившиеся к войне стороны не позаботились о сколь-нибудь эффективных средствах защиты от оных. В ходу были лишь различные типы матерчатых дыхательных повязок, содержащих пропитку, призванную нейтрализовать тот или иной газ. Мало того, что повязка неплотно прилегали к лицу, не защищала глаза и кожу, так еще и пропитки были далеко не универсальными. Стоило противнику сменить газ и названное средство защиты делалось совершенно бесполезным.

Вензель принца

На первом этапе войны в русские войска по личному указанию члена императорской фамилии принца Александра Петровича Ольденбургского, курировавшего вопросы борьбы с отравляющими веществами, поставляли матерчатые повязки, пропитанные раствором гипосульфита. Это была роковая ошибка. Гипосульфит некоторое время действительно активно поглощал хлор, однако потом маска начинала выделять токсичный сернистый газ. В результате солдаты категорически отказывались использовать это средства защиты, демонстративно развешивая маски на ветках деревьев.

Зелинский тщательно изучал статистику потерь в войсках ввиду применения отравляющих веществ. Изучал и методы борьбы с ними, которые солдатам приходилось изобретать буквально на ходу. Оказалось, что выжить при газовой атаке в большинстве своем удавалось тем, кто не бежал от ядовитого облака, а дышал через сырое сено, рыхлую почву или сквозь самодельные повязки из лоскутов исподнего и портянок, смоченных водой или мочой. Последний способ оказался особенно эффективен при борьбе с хлором – мочевина эффективно поглощала отравляющее вещество.

Профессор решил, что газы не стоит пытаться нейтрализовать, отравленный воздух нужно фильтровать, связывать яды. Весь вопрос – чем? Зелинский обратился к издревле известному на Руси абсорбенту – березовому углю, разработал технологию, позволяющую его активировать. Летом 1915 года на заседании Санитарно-технического отдела Русского технического общества Николай Дмитриевич впервые доложил о найденном им средстве. Его не услышали. Дело в том, что принц Ольденбурский уже увлекся разработкой инженеров Петроградского горного института и активно ее лоббировал. Изделие конкурентов профессора представляло собой респиратор с фильтром, наполненным натронной известью. Маска крепилась к лицу тесемками, нос закрывал особый зажим. Конструкция была громоздкой и неудобной – в особенности в боевых условиях. Однако принц поторопился отправить ее в войска. Не позабыв при этом разместить на корпусе фильтрующего элемента свой вензель. Ну почему у нас так? О вензеле позаботились, а о том, что гранулы натронной извести при использовании разбухают от накапливающейся в них влаги и со временем попросту перекрывают ток воздуха, не подумали. Респираторы принца Ольденбургского быстро нашли себе место на деревьях рядом с матерчатыми масками, число солдатских гробов росло.

О калошах и бриллиантах

И тут случилось то, что всегда случается в нашей с вами истории – обыкновенное чудо. На помощь коробке с активированным углем пришла изготовленная Куммантом - технологом выпускавшего калоши Петроградского товарищества «Красный треугольник» резиновая маска. Два этих замечательных изделия соединили в одно – практически безупречное. Принцу ничего не оставалось, как назначить испытания, которое противогаз Зелинского-Кумманта с честью выдержал.

С лета 1916-го русская армия начала получать новые противогазы, прозванные солдатами по вполне понятным причинам «слонами». Всего было поставлено более 5 000 000 штук. С момента «атаки мертвецов» до этого счастливого момента прошел почти год, наполненный чиновничьими играми и… смертями русских мужиков, задыхавшихся в зеленых клубах хлора.

Здесь можно было бы поставить точку, но ни один сюжет отечественной истории не обходится как без постыдной возни, так и - по счастью – без великодушия. О благородстве Зелинского умолчать никак нельзя. Профессор отказался патентовать свое изделие, технология получения активированного угля была передана химикам союзнических держав. Более того – Николай Дмитриевич отказался от какого-либо вознаграждения. Куммант получал 35 копеек с каждой изготовленной резиновой маски и в итоге нажил целое состояние, принцу Ольденбурскому были пожалованы украшенные бриллиантами портреты трех государей для ношения на Андреевской ленте в знак признательности за «сохранение России тысячи дорогих ей жизней», а Зелинский не взял даже премии в размере 2000 рублей. Согласитесь, очень русская история.

Михаил МАМАЛАДЗЕ