За победу, за нашу победу

К юбилею, тем более – столь славному, как 70-летие Победы, принято писать обстоятельные статьи с налетом грусти, ведь грусть всегда придает изложенному особую значимость. Я не раз такие писал, но сегодня решил отойти от традиции. И вы, надеюсь, меня не осудите, потому что поймете. Не сможете не понять...

Одна на всех

Что говорят и пишут о войне, закончившейся семьдесят лет назад? Все зависит от того, кто и с какой целью выступает. Хотя комплект в общем-то стандартный: ни шагу назад, бездарное командование, подвиг советского народа, сила русского духа, полководческий гений Сталина, пушечное мясо, наше дело правое, заградотряды, спасение мира от коричневой чумы, коммунистическая оккупация Восточной Европы, и все-таки мы победили. Сведения, излагаемые теми или иными ораторами, авторами статей и исследований, зачастую кажутся взаимоисключающими. Как, скажите, совместить «народ СССР в едином порыве» и два миллиона нацистских прислужников из числа советских граждан или «животом брали, а не умением» и тот факт, что потери немцев и их союзников в Сталинградской битве превзошли потери Красной армии? Подчас складывается впечатление, что война была не одна, что их было как минимум две, а то и три… А то и четыре… Специалисты (и не только специалисты), на тему войны высказывающиеся, тоже, разумеется, чувствуют – что-то здесь не так, пытаются выкрутиться. Так, например, некоторые исследователи стали разделять действия Красной армии в Великой отечественной и Второй мировой войне. То есть, пока советский солдат не перешел западную границу СССР, он – прав, а как перешел – не очень или совсем не прав. Спорить с такого рода подходом, думается, не стоит. Воевавшие знают разницу между боем и затишьем, между сражением на открытой местности и в горах или, скажем, в городе, но никогда не поймут, чем Берлинская операция несправедливее Сталинградской битвы. И мы этого никогда не поймем. Нам чуждо это витийство. Потому что мы знаем – война была одна. Одна на всех, как и Победа.

Такие же, как сейчас…

Местоимение «мы» в статье считается моветоном. И это правильно – автору следует оперировать собственным мнением, а не апеллировать к общественности. Однако сегодня я буду часто его употреблять. Извиняет меня то, что я вкладываю в него особый смысл, я обращаюсь к соратникам. Мы – это люди, рожденные после войны, но войну ту прошедшие, потому хорошо ее даже не знающие, а помнящие. Более того – люди, чьи судьбы та война и в особенности - Победа решительным образом изменили.

Несколько лет назад я писал о генетической памяти применительно к событиям военных лет, цитировал Рождественского: «Все, что было не со мной, помню». Сегодня я о другом. О том, что Брест, Вязьма, Ржев, Варшава, Кенигсберг, горечь поражений и радости побед, все это - не только про наших отцов, матерей, бабушек и дедушек, но и про нас. Не по фильмам, книгам и не из рассказов фронтовиков мы судим о тех событиях. Мы в них участвовали. Это не моя мысль, хотя я давно к ней подбирался. Не так давно я прочел эссе замечательного писателя и философа из Екатеринбурга Анны Валентиновны Кирьяновой. Вот несколько строк: «Я обращаюсь к тем, кто много думает о войне. О той, что прошла. Почему-то часто думает, кем бы он был на войне. Что бы он делал. Как бы он поступил. Вспоминает своих предков, которые воевали. И на памятники смотрит с благоговением. По непонятным причинам. …А я скажу вам, почему. Мы просто воевали вместе когда-то. Защищали свою Родину от фашистских захватчиков. Мы их и в этой жизни страстно ненавидим. Мы были такие же, как сейчас. Со своими надеждами, обидами, разочарованиями, верой и смелостью».

Прочтя это, я стал присматриваться к людям, в памяти всплывали эпизоды прошлых лет. Такой, например… Вечер Дня Победы, скоро должен начаться праздничный салют. Я стоял на мосту в толпе. Многие пришли с детьми, детей, ясное дело, сажали на плечи – так все небо разглядеть можно. Рядом со мной оказались пожилая женщина и мальчик лет пяти-шести, бабушка и внук. Народу прибавлялось, становилось тесно. Женщина посетовала, что мальчишку ей уже не поднять: больно тяжелый стал.

- Хочешь, я тебя на плечи посажу, - спросил я.

- Не надо, - серьезно ответил мальчик, - я свои две звезды и отсюда увижу. Я их всегда вижу. Когда отгремели залпы, мы пошли в сторону метро.

- Что за звезды у него, которые он отовсюду видит? – тихо спросил я у новой своей знакомой.

- Папа мой без вести пропал в августе сорок первого, а мама в сорок втором в эвакуации умерла. Егор всегда салют смотрит и говорит – вон прадедушкина звезда, а вон та – прабабушкина. Как он их определяет – не знаю…

Тогда я подивился необычному мальчику, а теперь понимаю – ничего он не определял, он наверняка знал эти звезды, он вообще много чего знал - рожденный в новом тысячелетии Егор.

Или вот еще. Киргиз-дворник рассказывал мне, как нашел возле мусорных баков газетный сверток, а там – среди старых фотографий - орденские книжки. Рассказывал, как понес их в полицию, как там его отругали – дескать, добавил работы. «Как не отнести, - оправдывался киргиз, - человек же воевал». Дворник много чего еще говорил, а я стоял и видел его в пыльных сапогах, выцветшей гимнастерке, нелепо расползшейся на голове пилотке с соляными разводами пота. Киргиз носил снаряды от ящиков к пушке. Он так спешил, что даже не успевал зажать грязными избитыми пальцами уши, когда орудие стреляло.

Наше дело правое

Не подумайте, что излагая все это, я норовлю заполучить кусочек славы людей, прошедших фронт или стоявшим по многу часов у станков в нетопленых цехах. Тех, кого принято поздравлять с Победой, тех, о ком необходимо помнить и заботиться не только 9 мая. Совсем нет. Мы – вы со мной согласитесь, я уверен – не ищем славы. Да и не можем искать: претендовать на нее по меньшей мере нелепо. Зато мы имеем право претендовать на правду, ненавидеть ложь и предательство. Нам не нужны детальные разборы той войны, из которых подчас вытекают совершенно противоположные выводы. У нас была одна многоликая война – и это нас ничуть не смущает. Нас не смущает всенародный патриотический подъем и многочисленные дивизии СС, составленные из предателей. Это война, на войне бывает и не такое. Нам ли не знать… Кстати, предателей мы никогда не называем непонятным словом «коллаборационисты», не пытаемся вникнуть в причины, побудившие их к измене. Потому что знаем, причина одна – трусость. Мы очень хорошо знаем этих предателей, мы их нутром чуем – они были среди нас тогда, они есть среди нас и теперь.

Мы любим свою Родину, хотя теперь это очень необычно. И детей своих, внуков, воспитываем в любви и уважении к ней. Потому что им тоже воевать… Вот только подрастут и уйдут – кто в истертой летной куртке, кто в обожженном морском бушлате, кто - в гимнастерке своего прадеда-политрука. Уйдут на войну, которая, несмотря на добытую весной сорок пятого Победу, продолжается, на которую идти без любви в сердце бессмысленно.

Нам кричат: «Охолонитесь, дикари!» И далее – по списку: про BMW и ВАЗ, про баварское пиво и «Жигулевское». Мы не обращаем внимания, мы все это слышали еще в сорок первом: и про «культурную нацию» - то есть, немцев, и про «азиатов» - то есть, нас. Мы не отвечаем и не будем отвечать, потому что слова – это лишь слова, мы же - видели горы трупов в устроенных «культурной» нацией концлагерях, и как СУ-85 расправляется с броней «Тигра» видели тоже. И еще мы знаем, что наше дело правое, потому что у нас есть 9 мая 1945 года, а без правды побед не бывает. Всех тех, кто узнал себя в этих моих рассуждениях, поздравляю с Днем Победы. За живых и мертвых… За Победу, за нашу общую и одну на всех Победу!

Михаил МАМАЛАДЗЕ