Блистающий мир Тулуз-Лотрека

Его называли «маленький человек с большим сердцем». Выдающийся художник и несчастный калека, потомок аристократического рода, заглянувший на самое дно мира парижской богемы, Тулуз-Лотрек сочетал в себе жизнелюбие и отчаяние, смелость и горечь, изысканный вкус и эпатажность. Без его картин образ той эпохи, которую принято называть Belle Époque, Прекрасная эпоха, был бы неполон.

Потомок знатного рода

Строго говоря, временные рамки Прекрасной эпохи принято определять с 1890 по 1914 год, однако уже к 70-м годам XIX века, в противовес упадку, вызванному Франко-Прусской войной, в Европе начался небывалый расцвет — в культуре, в искусстве, да и технический прогресс несся вперед, как паровоз. Кареты соседствовали с первыми автомобилями и появившимся метрополитеном. Кумирами толпы были авиаторы, танцовщицы и певички. Светский бомонд продолжал посещать оперные и драматические театры, но все более модными становились кабаре и кафешантаны. Публика яростно спорила о новых направлениях в живописи — импрессионизме и постимпрессионизме, но все увереннее о себе как искусстве заявляла фотография. Появляется и «десятая муза» — кино.

Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа появился на свет 24 ноября 1864 года, кстати говоря, через год, после появления метрополитена — первая линия метро была открыта в Лондоне в январе 1863 года. И опять же, к слову, метро в Париже появилось за год до смерти Тулуз-Лотрека — в 1900. Символическое соседство дат, важное в хитросплетении его судьбы: Тулуз-Лотрек — истинное дитя этого времени на стыке XIX и XX веков, когда рождалась новая эстетика и моральные нормы претерпевали значительные изменения.

Отцом Анри был граф Альфонс Шарль де Тулуз-Лотрек-Монфа, потомок древнейшего аристократического рода графов Тулузских, вписавших свое гордое имя в историю огнем и мечем (так, граф Тулузский Раймон IV в 1099 году одним из первых вошел в осажденный Иерусалим). Предки матери, графини Адель Тапье де Селейран, обретшие дворянство лишь в конце XVIII века, были солидной буржуазной закваски. Альфонс и Адель состояли в очень близком родстве — были кузенами. Граф отличался буйным нравом и его сословная спесь выражалась в склонности к эксцентрическим выходкам и полнейшем презрении ко всему, что не касалось охоты, верховой езды и права Тулуз-Лотреков на полную свободу действий. Графиня, напротив, во главу угла ставила благопристойность и семейные ценности. Стоит ли говорить, что когда туман влюбленности рассеялся (примерно после медового месяца), супруги поняли, что они — абсолютно чужие друг другу люди. Единственное, что оба супруга считали положительным моментом в их браке, — появление на свет сына и наследника.

Дурная наследственность

Увы, Анри не суждено было оправдать династические надежды родителей. Отец мечтал обрести в сыне достойного продолжателя традиций своих предков: заядлого охотника, отчаянного наездника, неутомимого завоевателя женщин. Разочаровавшаяся в супружестве мать, всю свою любовь сосредоточившая на Анри, видела его в будущем блестящим военным, крупным чиновником либо политиком. Поначалу все шло прекрасно. Мальчик рос живым и умненьким, учение давалось ему легко, он все схватывал на лету — это было истинным бальзамом для материнского сердца. Кроме того, Анри обожал лошадей и верховую езду, а это, в свою очередь, несказанно радовало отца. Даже склонность мальчика к рисованию составляла предмет фамильной гордости: и граф Альфонс, и его младшие братья прекрасно рисовали. «Когда мои мальчики подстреливают вальдшнепа, — говорила бабушка, графиня Габриэль, — они получают тройное удовольствие: от удачной охоты, от натюрморта и от жаркого». Одно внушало беспокойство графине Адель — слабое здоровье сына.

Трагедия разразилась, когда мальчику исполнилось тринадцать: вставая с кресла, он упал — и семейный доктор констатировал перелом шейки бедра. Через год, едва оправившись от этой травмы (кости срастались чрезвычайно медленно), мальчик снова падает и ломает другую ногу. С тех пор ноги Анри перестали расти, да и он сам едва дотянул ростом до 152 сантиметров. Ходить он был вынужден, опираясь на трость. Об охоте, верховой езде, военной карьере, как и о победах над женским полом можно было забыть. Анри прекрасно понимал, что если ему и удастся найти приличную партию, это будет брак по расчету. К тому же, стало окончательно понятно: слабое здоровье Анри — результат близкородственного брака его родителей. А это не добавляло ему шансов стать продолжателем рода Тулуз-Лотреков: дурная наследственность, гнилой побег…

Жизнь, сгоревшая, как свеча

Горечью пронизаны слова Лотрека о том времени, когда юноша был прикован к постели и поджидал в гости свою кузину: «Я слушаю ее голос, но не решаюсь смотреть на нее. Она такая статная и красивая. А я не статен и не красив». И Лотрек решает для себя: отныне талант к рисованию станет главным в его жизни. Родителям не оставалось ничего иного, как согласиться с выбором сына: отец уже поставил на калеке крест, мать же слишком обожала своего мальчика, чтобы противоречить ему. И Лотрек учится живописи в художественной Мекке — Париже.

Он быстро вливается в жизнь столичной богемы: его дружелюбие, веселый нрав, отсутствие сословной спеси, умение расположить к себе привлекали людей. Он был настолько обаятелен, что люди, забывали о его уродстве. Писательница Колетт, одна из ключевых фигур Belle Époque, в романе «Странница» так описывает одного из героев, несчастного одинокого художника прототипом которого был Лотрек: «У него красивые нежные глаза и отзывчивое сердце бездомной собаки, готовое обожать всякого, кто его приласкает». Ей вторит звезда той эпохи, певица Иветт Гильбер, блиставшая в кафешантанах, которую Лотрек неоднократно рисовал. Ее первым впечатлением при виде художника был шок: огромная голова, красное лицо, толстый нос. Но затем: «… я посмотрела Лотреку в глаза. О, до чего же они были прекрасны! Большие, открытые, лучезарные, излучающие тепло и сияние. Я не могла оторвать от них взгляда, и вдруг Лотрек, заметив это, снял пенсне. Он знал о своем единственном богатстве и щедро и великодушно поделился им со мной».

Мир Монмартра с его кабаре, кафе, борделями и кафешантанами — вот мир Лотрека, который он любил и знал. Биограф художника Анри Перрюшо отмечает: «Да, он вел испепеляющий образ жизни! Но делал все как бы играючи. «Когда он успевает работать?» — недоумевали его дружки, с которыми он развлекался. «Когда он успевает развлекаться?» — недоумевали те, кто видел, как он лихорадочно трудится».

Испепеляющий образ жизни… Действительно: алкоголь, ночные загулы, продажные женщины. Все женщины в жизни Лотрека были из среды девиц определенного пошиба. Художник понимал и жалел этих несчастных, ущербных, отверженных женщин, скрывающих за напускной бравадой свою боль и проблемы. Ибо сам не понаслышке знал, что такое ущербность и несчастье.

Тулуз-Лотрек прожил всего 37 лет — белая горячка, сифилис и общее истощение свели его в могилу. Это была короткая, яркая, радостная и горестная жизнь певца парижской богемы, раскрывшего в своих работах блеск и нищету Прекрасной эпохи.

Светлана ИВАНОВА