Женская доля такая...

Вот мы женщины вечно всем недовольны! Ведь мы как рассуждаем? Мол, не стало мужиков совсем в наше время. Вот 100-200 лет назад, а еще лучше 300 - каково прекрасно было! Все рыцари сплошь да благородные доны - особенно где-нибудь в Европе, в Париже там или в Венеции... Они печально поют мадригалы своим возлюбленным, не смеют глаз поднять и обожают до самозабвения. А главное - бросают к ногам нашей сестры все свое богатство! Вот это любовь! Так-то так. Да не совсем! Ну, вот возьмем к примеру Венецию...

Этот галантный XVIII век

Вы удивитесь, но страшно тяжела была женская доля в Италии в таком на наш взгляд прекрасном и галантном XVIII веке! Замуж девушка могла выйти только по родительскому дозволению, любой брак, заключенный без согласия оных или же просто признанный неподходящим, становился причиной раздоров и был чреват крупными неприятностями! Но и выйдя замуж по указке родителей, она не имела права распоряжаться даже собственным приданым - что уж говорить о богатствах супруга! Все до последней Gazzetta (мелкие монеты, от названия которых произошла наша «газета») было в управление мужа, который в случае кончины супруги, правда, был обязан возместить состояние семье покойной. Если не успел растранжирить...

Так что молодая жена не имела никакой экономической независимости. Даже свадьба с ее баснословными нарядами и ценными украшениями - всего лишь возможность устроить «большую выставку драгоценностей» для мужа. Супруга же - один из экспонатов этой выставки. Носить все имеющиеся в доме драгоценности и украшения позволялось даме лишь с одной целью - чтобы все могли оценить величие и богатство ее мужа. А еще жена была чем-то вроде страховой кассы: вкладывая средства в женские украшения, муж удачно их помещает, не растрачивая на запретные удовольствия - игру или куртизанок. Кстати, последним запрещалось носить жемчуг, изумруды и кое-что другое. Понятно, думаю, почему!

Жена как экспонат

Вот так нестерпимо угнетали женщин просвещенные венецианцы. Раз уж мы о них говорим... Конечно, постепенно среди слабого пола зрело возмущение множеством ограничений, регламентировавших их жизнь. Труднее всего было, кстати, дамам мириться с авторитарным диктатом родителей и полным пренебрежением вкусами и чувствами дочерей. Поэтому так много женских персонажей одного из самых популярных авторов Италии XVIII века Карло Гольдони видят свою судьбу исключительно в черных красках. «Жить с нелюбимым мужем? Целый день видеть рядом с собой ненавистного тебе человека? Быть обязанной любить его, подчиняться ему, ублажать его? Нет, даже в аду еще не придумали более страшной кары», - утверждает одна его юная героиня. Однако не все супруги в комедиях Гольдони столь бодры, сильны духом и жизнерадостны. Он описывал и гораздо более слабых - презираемых и обманутых, брошенных мужьями женщин. И даже тех, кто рассматривал смерть как освобождение от издевательств и побоев супругов.

Нет-нет, не стоит думать так обо всех браках того времени! Разумеется, были и счастливые пары, и благочестивые мужья, и довольно свободные в своих поступках женщины... Они вели не просто светскую жизнь, но и учились, занимались искусством, даже политикой! Но это всего лишь редкие исключения...

Неверные супруги

А были еще и такие, кто выставлял мужей на посмешище своими приключениями. Например, известная графиня Беллати из Венеции принимала услуги «рыцаря и обожателя» Бакаларио Дзена; с ним она уезжала «на прогулки», оставляя мужу записочки примерно следующего содержания: «Так как прекрасный новый сезон дарует нам радостную возможность совершать чудесные прогулки, я во вторник с удовольствием отправляюсь в Тревизо. Предупреждаю вас об этом на случай, если у вас появятся какие-либо возражения; ребенка оставляю вам». Муж терпел долго, но потом последовал развод, а надо сказать, чтобы начать эту процедуру в XVIII веке, требовалось от сильной половины немалое мужество (и толстый кошелек!). А для дам - это и вовсе был конец всего. Разведенных женщин обычно против их воли отправляли в монастырь - разумеется, за счет мужа; и выйти оттуда провинившиеся жены могли с одним условием: вернувшись к мужу. Ее как бы брали на поруки: после этих событий, дама была обязана вести уединенную жизнь вдали от мирских соблазнов. Так сказать, освобождена была условно-досрочно! Впрочем, принуждали идти в монастырь не только неверных жен. Туда же лежал путь и очень некрасивых дочерей - даже богатых родителей! Их, несмотря на приданое, было трудно выдать замуж. А взнос в монастырь был значительно скромнее по сравнению с приданым, которое потребовал бы муж. Ох и злая доля их ждала!

Монастырь - не курорт

Картина вступления в монастырь и жизни монахинь, нарисованная дамами того времени, поистине удручающая. Юную девушку «бросают лицом на землю, возле головы ее и ног ставят зажженные свечи, саму ее накрывают черным сукном, и все вокруг поют молитвы…» Это скорее походит на похороны, согласитесь? А после этой пугающей церемонии бедняжка обязана три дня хранить молчание, то есть ей даже запрещено поплакать на плече таких же узниц как она сама... Скудная постная трапеза, печальная и безмолвная ночь - вот, что выпадало на долю девицы, принявшей постриг по настоянию жестокой родни. И их было гораздо больше, чем тех, кто совершал этот шаг добровольно. Лишь к самому концу XVIII века насилие, совершаемое над волей девушки, перестало быть основной причиной ее отречения от мира. К этому времени отцы больше не были непреклонными деспотами, а завещания, которые они составляли, свидетельствуют об уважении к чувствам дочерей. «Я не хочу, чтобы дочери мои были вынуждены принимать постриг, ибо знаю, что поступок сей станет насилием над их душой; призвание сие должно быть велением души, а решение приниматься свободно!» - вот как пишет в своем завещании добродетельный отец Альвизо Трон. Правда, из трех оставшихся в живых дочерей его две стали все же монахинями. И лишь одна вышла замуж. Но зато они сами определили свой путь!

Долгая дорога к смягчение нравов

В Венеции конца XVII века насчитывалось около 2500 монахинь, проживающих в трех десятках монастырей и обителей, разбросанных по городу. Это почти треть женского населения! Нередко все девушки из какого-то рода встречались в конце концов в одном монастыре - так, пять сестер знатной фамилии Милези постепенно стали сестрами-кармелитками в монастыре Сан-Никколо. Да, к концу XVIII века всем полегчало: из пострижений девушек стали устраивать целые театрализованные представления - красивые и торжественные. Лучшие композиторы писали музыку для них, а лучшие поэты - чувствительные стихи. Но эти заказы, признаемся, в те времена хорошо оплачивались и потому многие брались за них отнюдь не по велению сердца. Поэты, конечно, знали, что не все прелестные «христовы невесты» добровольно принимают свою участь, но художественной правды никто с них и не спрашивал! Конечно, угроза быть отданной в монастырь пугала дочерей Венеции да и вообще Италии, однако условия жизни будущей монахини обычно были даже лучше по сравнению с жизнью в браке с каким-нибудь богатым мерзавцем. По крайней мере, в произведениях того же Гольдони мы часто видим столь вопиющее домашнее насилие, что нынешние феминистки просто дара речи лишаются. К тому же, состоятельные семьи, помещавшие своих дочерей в самые богатые обители (такие как Сан-Закария и Сан-Лоренцо), могли позволить своим «узницам» и после пострига находиться в условиях комфортных - хорошо питаться, носить тонкое белье и... не работать. Читать, гулять по окрестностям и заниматься музыкой, разумеется, гораздо приятнее - даже если в тюрьме! - чем сутками вкалывать прачками или на кухне. А девушки из скромных или совсем бедных семейств, став послушницами, должны были много и тяжело трудиться. К тому же их сурово наказывали за каждую провинность и лишали даже того скромного пайка, о котором едва ли мечтали настоящие заключенные тюрем. Правительство, осведомленное о насилии, совершаемом над большинством женщин, помещенных в монастырь, весьма мягко относилось к уставным правилам. Ну, разве что рекомендовано было не заставлять их носить колючие шерстяные рубашки и спать на соломенных тюфяках.

Борьба за права

Условия содержания несчастных монахинь стали меняться, повторим, лишь в самые последние годы XVIII века. В монастырях уже устраивали приемы - по последней моде, между прочим! И вообще такие обители становились весьма удобными уголками для ведения не только личных бесед, но и для политических переговоров, которые хотелось сохранить в тайне. Или даже для оживленных разговоров влюбленных, во время которых можно было и выпить прохладительного, и посмеяться, и послушать музыкантов... Это, впрочем, касалось лишь тех монастырей, которые использовались в политических целях или в семейно-клановых - например, старинная подруга Казановы, графиня Коронини, живя в монастыре Санта-Джустина, продолжала плести весьма хитроумные международные интриги и заниматься игривой перепиской с поклонниками. Словом, монастырь стал куда уютнее, и все же пришла пора дамам настойчивее требовать себе места под солнцем. В науке например.

Лед пробила графиня Виттория Дельфини-Дози, которая стала домогаться в Болонье степени доктора прав и блестяще выдержала предложенный ей публичный диспут. О, какую бурю негодования наблюдала эта блестящая дама в мужских собраниях! Затем на всю Италию прославились Лаура Баси, более 25 лет преподававшая физику, Анна Моранди, читавшая анатомию, Гаэтана Аньези, которая была блестящим философом, да еще и писала учебники по математике... Лед тронулся. И скоро в искусстве и науке, бизнесе и юриспруденции женщины составили полноценную конкуренцию сильному полу. А монастыри Италии опустели, вернее - перестали быть тюрьмами.

Ирина ВОСКРЕСЕНСКАЯ